БЕЛОРЕЧЕНСК
Ветеран форума
- Сообщения
- 2.017
- Реакции
- 1.078
БЕЛОРЕЧЕНСК не предоставил(а) никакой дополнительной информации.
Из истории. Эвакуация глазами очевидца
Кажется, о Великой Отечественной войне 1941-1945 на Кубани давно уже все написано, изучено и прокомментировано, но есть еще одна, малоизвестная страница военной летописи – эвакуация.
Архивные документы, рассказывающие о ней, долго хранились под грифом секретности. Только рассекречивание, проводимое с 1996 года краевой межведомственной экспертной комиссией при главе администрации Краснодарского края, позволило опубликовать эти документы и ввести их в научный оборот.
Исчерпывающе характеризует обстановку накануне оккупации в июле-августе 1942 года докладная записка секретаря Краснодарского крайкома ВКП (б) Петра Ианнуарьевича Селезнева в ЦК ВКП (б) о ходе и результатах эвакуации Краснодарского края от 6 сентября 1942 года:
«Угроза захвата немцами Кубани обострилась в 20-х числах июля с.г. После того, как 22 июля с.г. нашими войсками был оставлен город Ростов, события особенно быстро начали развиваться. 56, 18-я и 12-я армии, перейдя Дон, стремительно откатывались на юг. 4-го августа была оставлена Кущевская, следовательно, к этому времени боевые дей¬ствия развернулись непосредственно на территории Краснодарского края. С 4-го по 7-е августа части Красной Армии отошли на левый берег Кубани, а 9-го августа оставлены города Краснодар и Майкоп, т.е. вся основная территория края почти без боев оставлена немцам. Части Южного, а затем Северо-Кавказского фронтов были настолько деморали¬зованы, что в течение пяти-шести дней прошли без сопротивления весь край с севера на юг до предгорья Северного Кавказа. За это время были оставлены рубежи: Куго-Ея, Ку¬бань, Лаба, Белая.
Военное командование плохо знало истинное положение на участках фронта. Доста¬точно сказать, что со 2-го по 9-е августа 1942 года штаб Северо-Кавказского фронта пере¬менил четыре места базирования (Краснодар, Ново-Кубанская, Белореченская, Хадыжи). За это время штаб надлежащей связи не имел, а поэтому крайком ВКП(б) не был пра¬вильно информирован. Не было, например, известно, когда события развернулись в рай¬оне Армавира. Все это привело к тому, что маршруты движения скота, тракторов прихо¬дилось менять во время непосредственной опасности.
События на территории края развернулись в самый горячий период уборки хлебов.
Крайком ВКП(б) и крайисполком 17-го июля 1942 года представили в Комиссию по эвакуации при Государственном Комитете обороны записку с просьбой разрешить эвакуацию первой очереди (Азово-Черноморское побережье и северная часть края) сроком до 1-го августа с.г.; 22 июля была представлена записка об эвакуации второй очереди (центральная часть края) со сро¬ком до 10 августа с.г. и третьей очереди (юго-восточная часть края) со сроком до 20 авгу¬ста с.г. Для погрузки оборудования промышленных предприятий, их продукции, хлеба, сельхозпродукции, машинного парка сельского хозяйства первой очереди требовалось 10 395 вагонов, или по 1 000 вагонов в день; для второй очереди - 7 296 вагонов, или по 700 вагонов в день; для третьей очереди - 6 442 вагона, или по 650 вагонов в день.
Рассмотрение вопросов эвакуации края затянулось, и почти все постановления Комиссии по эвакуации при ГОКО были приняты с 28 июля по 4 августа с.г. и крайкомом партии получены только 3 - 7-го августа, т.е. тогда, когда важнейшие ж.д. узлы: Тихорец¬кая, Кавказский и Армавирский находились под непрерывной бомбардировкой враже¬ской авиации, когда жизнь этих узлов была полностью парализована из-за отсутствия при¬крытия с воздуха. Вагонный парк в результате сосредоточился на линиях Кавказская -Новороссийск и Армавир - Туапсе, примерно, в количестве 6 500 вагонов. К 15 августа в одном только Новороссийске скопилось 47 паровозов и 2 080 вагонов, их них груженых 1 420 вагонов. Узел настолько оказался забитым, что в течение нескольких дней разруше¬но и сгорело от вражеских бомбежек 11 паровозов и 480 вагонов, из них 250 груженых.
За период с 20-го июля по 1-е августа отгружено из края на юг 10 000 вагонов зерна, 90 цистерн масла растительного, 18 цистерн саломасла, 20 вагонов мыла, 5 вагонов ком¬бижира, 80 вагонов мясной продукции, 23 вагона консервов, масла сливочного около 800 тонн и сыра около 500 тонн. Эти сведения далеко неполные и подлежат уточнению.
Таким образом, к третьему августа положение с вывозом оборудования, хлеба, сы¬рья оказалось крайне затрудненным. Основные грузы начали направляться через Ново¬российск и Туапсе на воду, но Черноморский торговый флот оказался не в состоянии быстро перевозить грузы и людей в южные порты из-за небольшого количества тоннажа и недостаточного охранного сопровождения военных кораблей.
По сельскому хозяйству. В подавляющем большинстве районов края сельскохозяй¬ственные работы: уборка сена, хлеба, сдача государству сена и хлеба, а также другие рабо¬ты продолжались и были прекращены лишь за один, два дня до захвата районов немцами.
Еще до занятия города Ростова и на 9 дней раньше решения Комиссии по эвакуации при ГОКО крайком партии и крайисполком вместе с командованием фронта приняли решение об эвакуации скота из северных районов, граничащих с Ростовской областью. Эвакуация скота в части районов правобережья реки Кубани началась 25-го и в осталь¬ных 27 - 28 июля. По этому решению 40 районов (правобережье Кубани) должны были скот направить через Орджоникидзевский край, Калмыкскую АССР и Астрахань, в За¬падный Казахстан, а районы левобережья реки Кубани - в горы своего и Орджоникидзевского края…».
Буквально по дням и часам отражает панораму событий, происходивших в Тбилисском районе, дневник Ирины Терентьевны Казаченко, бывшей тогда председателем Ванновского сельского Совета:
«2 августа 1942 года. Меня вызвали в райисполком для получения эвакуационных листов. Секретарь Тбилисского РИК т.Кузнецов выдал их и при
казал использовать по назначению, когда сельским Советам будет спущена телефонограмма. На этом совещание закончилось. У выхода к нам подошел секретарь райкома партии Хавроничев и наскорую дал несколько ценных советов. Мимо, натужно гудя, проезжали войсковые полуторки. Мы молча разошлись, не зная, придется ли еще встретиться.
3 августа. Спустила телефонограммы в колхозы "Украина" и "Победа" о выдаче эвакуационных листов. Сразу же в сельский Совет стали прибывать в большом количестве желающие эвакуироваться. Так как эвакуационных листов было только 250, дала указание секретарю писать документы и от руки.
4-5 августа. С утра мы с секретарем уничтожили все архивы. Председатели колхозов уже эвакуировались. Дала распоряжение бригадиру Коцубе раздать зерно колхозникам. Вечером позвонила в райисполком. Там уже никого не было. С возгласами: "Товарищ Казаченко! Почему сидишь, немцы уже в Кропоткине!" ко мне зашел директор мельницы. Я ответила, что без распоряжения райкома никуда не уйду. В райкоме были уже военные. Один капитан-фронтовик посоветовал взять с собой переходящее знамя и немедленно эвакуироваться. В эту ночь мы решились уходить. Знамя я взяла с собой. Военные сматывали телефонные провода. Передовая откатывалась. В 5 утра мы выехали из родной Ванновки по направлению к Темиргоевской. Сразу же за селом попали под бомбежку. Немцы были рядом. На исходе пятого числа доехали до Темиргоевки. Заночевали в степи. Кругом полыхало зарево пожаров. Детей уложили спать, а сами дежурили. Было очень страшно.
6 августа. Утром выехали по направлению к Курганной, но там были уже немцы. Мы повернули на одну из переправ, где скопилось больше тысячи подвод. Решили ожидать очереди. Внезапно налетели "Юнкерсы" и от переправы ничего не осталось. Сверившись с картой, поехали по направлению на Сухой Кут. Ночевать остановились возле Лабы, где саперы строили мост. Ночью к нам подъехали директор и бухгалтер совхоза "Кропоткинский", еле ушедшие, по их словам, от немцев.
7 августа. Все вместе выехали на Тенгинскую. Мост был не готов, но там был брод. У брода встретили секретарей райкома Чернова и Сорокина, заведующего райфо Калентьева. Спуск к броду был очень крутым. Налетели три самолета и начали "утюжить" брод. Уцелели чудом. Лошади вытащили подводу на тот берег, а мы с дочкой переплыли, уцепившись за трактор.
8 августа. Выехали затемно, кругом гремело. Доехали до хутора Назаров. Местные жители уничтожали документы - впереди высадился немецкий десант. За хутором встретили знакомых казаков - все в крови и пыли, отступали из Кущевского боя. Мы свернули в подсолнухи и поехали по глухим дорогам. Недалеко был слышен бой - это казаки уничтожали десант. Несмотря на близкую опасность, документы решили не уничтожать.
9 августа. Весь день и ночь ехали до Белореченской. Не распрягая, подкормили лошадей и немного отдохнули, накормили детей и сразу же тронулись в путь. Надо было спешить.
10 августа. Белореченскую бомбили. Отвечали наши зенитки. Мы ехали на Майкоп. На подходе к городу увидели два танка, вкопанных в землю. Военных нигде не было. Не останавливаясь, пошли дальше на Тульскую, но выяснилось, что там уже немцы. Дорога на Апшеронск тоже была перерезана и мы поехали на спиртзавод, где военные переправлялись через реку на лодке. На наше счастье нам повстречались земляки – казаки Хаустов и Попрушенко. Они и помогли нам переправиться.
11-12 августа. В ночь на 12-е мы ночевали на майкопской горе в лесу. Спать было невозможно, вокруг очень много военных, крики, команды, рядом били "катюши". Утром тронулись дальше. Гора очень крутая, вся усеяла людьми. Видели Буденного. Прославленный военачальник вышел из машины и сокрушенно покачал головой, глядя на эту неразбериху. На спуске с горы лошадей вели под уздечки. Они наступали нам на ноги, разбили их в кровь. Чтобы как-то затормозить, закладывали в колеса палки. С помощью собственного страха и военных спустились в Курджинскую. Местные жители советовали остаться у них, говорили, что здесь нас никто не узнает, но решили ехать дальше. Всю дорогу до леса нас бомбили и обстреливали. Прострелили узлы с вещами, но мы и лошади, к счастью, остались невредимыми.
15 августа. Прибыли в какое-то село. Остановились под огромным дубом. Ночью было очень страшно, немцы то и дело выбрасывали десанты и никак не давали закрепиться нашим военным.
22-23 августа. Казакам поступил приказ занимать оборону, а мы пошли на перевал. Здесь повстречали земляка - майора Поливанова и комиссара - лейтенанта Серцова. Я спросила Серцова о том, где их политрук. Тот ответил, что политрук был ранен под Кущевской и умер, не прожив и часа. Погибли там же односельчане-мальчишки, поступившие в казаки.
24-25 августа. Наконец-то выбрались на перевал. Здесь отдохнули и пошли дальше. Военные остались оборонять перевал.
26-27 августа. Целый день шли лесом. Ночевали там же.
28-29 августа. Дальнейший путь наш пролегал по узкой дорожке. С одной стороны гора, с другой пропасть. Не переставая, шел ливень. Вымокли до нитки. Несколько раз лошади падали, скользили в пропасть. Как уцелели лошади и мы, непонятно. Дорога вывела к морю. Добрались до села Зубова Щель. Там мы пробыли 2 дня, хотели остаться, но в поселковом Совете мне сказали, что через несколько дней здесь будет столько военных, что не только каштаны, но и листья поедят.
1-5 сентября. Добрались до Сочи, простояли четыре дня, пережидая дожди. В Сочи нам остаться не разрешили.
6-8 сентября. Шестого миновали Хосту, а восьмого уже въезжали в Адлер. Три дня стояли в окрестностях на лугу, отдыхали от тяжкой дороги. Пошла в горком партии, дали направление на работу в совхоз Ленина. Там мы сдали лошадей, сбрую и стали работать."
Вот такой путь прошли наши земляки, не желая оставаться под немецко-фашистским игом.
Документы, с которыми вы познакомились, в новых гранях показывают колоссальные испытания, выпавшие на долю кубанцев в начальном периоде войны, героику и патриотизм людей, сумевших все это выдержать и победить.
И.Шуваева,
начальник архивного отдела
администрации муниципального образования
Тбилисский район, председатель Тбилисского отделения
РОИА
Кажется, о Великой Отечественной войне 1941-1945 на Кубани давно уже все написано, изучено и прокомментировано, но есть еще одна, малоизвестная страница военной летописи – эвакуация.
Архивные документы, рассказывающие о ней, долго хранились под грифом секретности. Только рассекречивание, проводимое с 1996 года краевой межведомственной экспертной комиссией при главе администрации Краснодарского края, позволило опубликовать эти документы и ввести их в научный оборот.
Исчерпывающе характеризует обстановку накануне оккупации в июле-августе 1942 года докладная записка секретаря Краснодарского крайкома ВКП (б) Петра Ианнуарьевича Селезнева в ЦК ВКП (б) о ходе и результатах эвакуации Краснодарского края от 6 сентября 1942 года:
«Угроза захвата немцами Кубани обострилась в 20-х числах июля с.г. После того, как 22 июля с.г. нашими войсками был оставлен город Ростов, события особенно быстро начали развиваться. 56, 18-я и 12-я армии, перейдя Дон, стремительно откатывались на юг. 4-го августа была оставлена Кущевская, следовательно, к этому времени боевые дей¬ствия развернулись непосредственно на территории Краснодарского края. С 4-го по 7-е августа части Красной Армии отошли на левый берег Кубани, а 9-го августа оставлены города Краснодар и Майкоп, т.е. вся основная территория края почти без боев оставлена немцам. Части Южного, а затем Северо-Кавказского фронтов были настолько деморали¬зованы, что в течение пяти-шести дней прошли без сопротивления весь край с севера на юг до предгорья Северного Кавказа. За это время были оставлены рубежи: Куго-Ея, Ку¬бань, Лаба, Белая.
Военное командование плохо знало истинное положение на участках фронта. Доста¬точно сказать, что со 2-го по 9-е августа 1942 года штаб Северо-Кавказского фронта пере¬менил четыре места базирования (Краснодар, Ново-Кубанская, Белореченская, Хадыжи). За это время штаб надлежащей связи не имел, а поэтому крайком ВКП(б) не был пра¬вильно информирован. Не было, например, известно, когда события развернулись в рай¬оне Армавира. Все это привело к тому, что маршруты движения скота, тракторов прихо¬дилось менять во время непосредственной опасности.
События на территории края развернулись в самый горячий период уборки хлебов.
Крайком ВКП(б) и крайисполком 17-го июля 1942 года представили в Комиссию по эвакуации при Государственном Комитете обороны записку с просьбой разрешить эвакуацию первой очереди (Азово-Черноморское побережье и северная часть края) сроком до 1-го августа с.г.; 22 июля была представлена записка об эвакуации второй очереди (центральная часть края) со сро¬ком до 10 августа с.г. и третьей очереди (юго-восточная часть края) со сроком до 20 авгу¬ста с.г. Для погрузки оборудования промышленных предприятий, их продукции, хлеба, сельхозпродукции, машинного парка сельского хозяйства первой очереди требовалось 10 395 вагонов, или по 1 000 вагонов в день; для второй очереди - 7 296 вагонов, или по 700 вагонов в день; для третьей очереди - 6 442 вагона, или по 650 вагонов в день.
Рассмотрение вопросов эвакуации края затянулось, и почти все постановления Комиссии по эвакуации при ГОКО были приняты с 28 июля по 4 августа с.г. и крайкомом партии получены только 3 - 7-го августа, т.е. тогда, когда важнейшие ж.д. узлы: Тихорец¬кая, Кавказский и Армавирский находились под непрерывной бомбардировкой враже¬ской авиации, когда жизнь этих узлов была полностью парализована из-за отсутствия при¬крытия с воздуха. Вагонный парк в результате сосредоточился на линиях Кавказская -Новороссийск и Армавир - Туапсе, примерно, в количестве 6 500 вагонов. К 15 августа в одном только Новороссийске скопилось 47 паровозов и 2 080 вагонов, их них груженых 1 420 вагонов. Узел настолько оказался забитым, что в течение нескольких дней разруше¬но и сгорело от вражеских бомбежек 11 паровозов и 480 вагонов, из них 250 груженых.
За период с 20-го июля по 1-е августа отгружено из края на юг 10 000 вагонов зерна, 90 цистерн масла растительного, 18 цистерн саломасла, 20 вагонов мыла, 5 вагонов ком¬бижира, 80 вагонов мясной продукции, 23 вагона консервов, масла сливочного около 800 тонн и сыра около 500 тонн. Эти сведения далеко неполные и подлежат уточнению.
Таким образом, к третьему августа положение с вывозом оборудования, хлеба, сы¬рья оказалось крайне затрудненным. Основные грузы начали направляться через Ново¬российск и Туапсе на воду, но Черноморский торговый флот оказался не в состоянии быстро перевозить грузы и людей в южные порты из-за небольшого количества тоннажа и недостаточного охранного сопровождения военных кораблей.
По сельскому хозяйству. В подавляющем большинстве районов края сельскохозяй¬ственные работы: уборка сена, хлеба, сдача государству сена и хлеба, а также другие рабо¬ты продолжались и были прекращены лишь за один, два дня до захвата районов немцами.
Еще до занятия города Ростова и на 9 дней раньше решения Комиссии по эвакуации при ГОКО крайком партии и крайисполком вместе с командованием фронта приняли решение об эвакуации скота из северных районов, граничащих с Ростовской областью. Эвакуация скота в части районов правобережья реки Кубани началась 25-го и в осталь¬ных 27 - 28 июля. По этому решению 40 районов (правобережье Кубани) должны были скот направить через Орджоникидзевский край, Калмыкскую АССР и Астрахань, в За¬падный Казахстан, а районы левобережья реки Кубани - в горы своего и Орджоникидзевского края…».
Буквально по дням и часам отражает панораму событий, происходивших в Тбилисском районе, дневник Ирины Терентьевны Казаченко, бывшей тогда председателем Ванновского сельского Совета:
«2 августа 1942 года. Меня вызвали в райисполком для получения эвакуационных листов. Секретарь Тбилисского РИК т.Кузнецов выдал их и при
казал использовать по назначению, когда сельским Советам будет спущена телефонограмма. На этом совещание закончилось. У выхода к нам подошел секретарь райкома партии Хавроничев и наскорую дал несколько ценных советов. Мимо, натужно гудя, проезжали войсковые полуторки. Мы молча разошлись, не зная, придется ли еще встретиться.
3 августа. Спустила телефонограммы в колхозы "Украина" и "Победа" о выдаче эвакуационных листов. Сразу же в сельский Совет стали прибывать в большом количестве желающие эвакуироваться. Так как эвакуационных листов было только 250, дала указание секретарю писать документы и от руки.
4-5 августа. С утра мы с секретарем уничтожили все архивы. Председатели колхозов уже эвакуировались. Дала распоряжение бригадиру Коцубе раздать зерно колхозникам. Вечером позвонила в райисполком. Там уже никого не было. С возгласами: "Товарищ Казаченко! Почему сидишь, немцы уже в Кропоткине!" ко мне зашел директор мельницы. Я ответила, что без распоряжения райкома никуда не уйду. В райкоме были уже военные. Один капитан-фронтовик посоветовал взять с собой переходящее знамя и немедленно эвакуироваться. В эту ночь мы решились уходить. Знамя я взяла с собой. Военные сматывали телефонные провода. Передовая откатывалась. В 5 утра мы выехали из родной Ванновки по направлению к Темиргоевской. Сразу же за селом попали под бомбежку. Немцы были рядом. На исходе пятого числа доехали до Темиргоевки. Заночевали в степи. Кругом полыхало зарево пожаров. Детей уложили спать, а сами дежурили. Было очень страшно.
6 августа. Утром выехали по направлению к Курганной, но там были уже немцы. Мы повернули на одну из переправ, где скопилось больше тысячи подвод. Решили ожидать очереди. Внезапно налетели "Юнкерсы" и от переправы ничего не осталось. Сверившись с картой, поехали по направлению на Сухой Кут. Ночевать остановились возле Лабы, где саперы строили мост. Ночью к нам подъехали директор и бухгалтер совхоза "Кропоткинский", еле ушедшие, по их словам, от немцев.
7 августа. Все вместе выехали на Тенгинскую. Мост был не готов, но там был брод. У брода встретили секретарей райкома Чернова и Сорокина, заведующего райфо Калентьева. Спуск к броду был очень крутым. Налетели три самолета и начали "утюжить" брод. Уцелели чудом. Лошади вытащили подводу на тот берег, а мы с дочкой переплыли, уцепившись за трактор.
8 августа. Выехали затемно, кругом гремело. Доехали до хутора Назаров. Местные жители уничтожали документы - впереди высадился немецкий десант. За хутором встретили знакомых казаков - все в крови и пыли, отступали из Кущевского боя. Мы свернули в подсолнухи и поехали по глухим дорогам. Недалеко был слышен бой - это казаки уничтожали десант. Несмотря на близкую опасность, документы решили не уничтожать.
9 августа. Весь день и ночь ехали до Белореченской. Не распрягая, подкормили лошадей и немного отдохнули, накормили детей и сразу же тронулись в путь. Надо было спешить.
10 августа. Белореченскую бомбили. Отвечали наши зенитки. Мы ехали на Майкоп. На подходе к городу увидели два танка, вкопанных в землю. Военных нигде не было. Не останавливаясь, пошли дальше на Тульскую, но выяснилось, что там уже немцы. Дорога на Апшеронск тоже была перерезана и мы поехали на спиртзавод, где военные переправлялись через реку на лодке. На наше счастье нам повстречались земляки – казаки Хаустов и Попрушенко. Они и помогли нам переправиться.
11-12 августа. В ночь на 12-е мы ночевали на майкопской горе в лесу. Спать было невозможно, вокруг очень много военных, крики, команды, рядом били "катюши". Утром тронулись дальше. Гора очень крутая, вся усеяла людьми. Видели Буденного. Прославленный военачальник вышел из машины и сокрушенно покачал головой, глядя на эту неразбериху. На спуске с горы лошадей вели под уздечки. Они наступали нам на ноги, разбили их в кровь. Чтобы как-то затормозить, закладывали в колеса палки. С помощью собственного страха и военных спустились в Курджинскую. Местные жители советовали остаться у них, говорили, что здесь нас никто не узнает, но решили ехать дальше. Всю дорогу до леса нас бомбили и обстреливали. Прострелили узлы с вещами, но мы и лошади, к счастью, остались невредимыми.
15 августа. Прибыли в какое-то село. Остановились под огромным дубом. Ночью было очень страшно, немцы то и дело выбрасывали десанты и никак не давали закрепиться нашим военным.
22-23 августа. Казакам поступил приказ занимать оборону, а мы пошли на перевал. Здесь повстречали земляка - майора Поливанова и комиссара - лейтенанта Серцова. Я спросила Серцова о том, где их политрук. Тот ответил, что политрук был ранен под Кущевской и умер, не прожив и часа. Погибли там же односельчане-мальчишки, поступившие в казаки.
24-25 августа. Наконец-то выбрались на перевал. Здесь отдохнули и пошли дальше. Военные остались оборонять перевал.
26-27 августа. Целый день шли лесом. Ночевали там же.
28-29 августа. Дальнейший путь наш пролегал по узкой дорожке. С одной стороны гора, с другой пропасть. Не переставая, шел ливень. Вымокли до нитки. Несколько раз лошади падали, скользили в пропасть. Как уцелели лошади и мы, непонятно. Дорога вывела к морю. Добрались до села Зубова Щель. Там мы пробыли 2 дня, хотели остаться, но в поселковом Совете мне сказали, что через несколько дней здесь будет столько военных, что не только каштаны, но и листья поедят.
1-5 сентября. Добрались до Сочи, простояли четыре дня, пережидая дожди. В Сочи нам остаться не разрешили.
6-8 сентября. Шестого миновали Хосту, а восьмого уже въезжали в Адлер. Три дня стояли в окрестностях на лугу, отдыхали от тяжкой дороги. Пошла в горком партии, дали направление на работу в совхоз Ленина. Там мы сдали лошадей, сбрую и стали работать."
Вот такой путь прошли наши земляки, не желая оставаться под немецко-фашистским игом.
Документы, с которыми вы познакомились, в новых гранях показывают колоссальные испытания, выпавшие на долю кубанцев в начальном периоде войны, героику и патриотизм людей, сумевших все это выдержать и победить.
И.Шуваева,
начальник архивного отдела
администрации муниципального образования
Тбилисский район, председатель Тбилисского отделения
РОИА
