Кибернетик
Технический отдел
Осенью 1891 года на Кубани побывал тогда еще малоизвестный начинающий писатель Алексей Пешков, будущий классик русской и советской литературы Максим Горький.
Странствовал молодой нижегородский усач по Руси−матушке неспроста. Как он позже скажет майкопским жандармам: «Хочу знать Россию!». А из этих знаний потом складывались его рассказы и повести.
Алексей Максимович добрался и до провинциального Майкопа, где успел провести некоторое время в городской тюрьме, здание которой и сегодня стоит на углу теперешних улиц МОПРа и Бутарева.
Интерес писателя к Майкопу был не случайным. Именно здесь, в середине июля 1891 года, в центре Майкопского отдела произошли народные волнения, известные в региональной истории как «чумной бунт».
В советские времена этим волнениям придавали большое значение, бунт часто назывался «выступлением рабочих и горожан против царской власти». Однако, как это бывает в истории, события в Майкопе были несколько другими. Так что же произошло жарким июлем 1891 года в тихом до того городке?
«ЧУМУ НЕ ПРИЗНАЁМ!»
Дело в том, что летом 1891 года в Майкопе и окрестностях появился очаг чумы крупного рогатого скота. Власти Майкопского отдела и города в лице атамана Константина Николаевича Гунниуса и городского головы Дмитрия Ивановича Зинковецкого стали предпринимать карантинные меры в Майкопе. Однако сделали это неумело: за городом были выстроены специальные базы, куда было приказано согнать весь скот, и здоровый, и больной, а затем его уничтожить. Возмущенные жители снесли ограды, разнесли и сожгли базы, выпустили скот, а ветеринара избили и выгнали.
Дальнейшие события теперь можно восстановить по одному архивному документу, который хранится среди бумаг обер−прокурора Российской империи Константина Победоносцева в фондах Президентской библиотеки имени Б.Ельцина. Документ этот является письмом безымянного «майкопского жителя» с описанием событий «чумного бунта» в Майкопе.
Согласно письму, 14 (26) июля 1891 года прибывший в Майкоп по просьбе властей старший помощник Начальника Кубанской области и Наказного атамана Кубанского казачьего войска генерал−майор Владимир Авксентьевич Яцкевич (на снимке) решил провести сход жителей города о «чумном деле». Майкопчане сразу высказались о том, что «чумы не признают». В ответ генерал−майор удивил их сообщением о том, что городские власти дали телеграмму в Екатеринодар с информацией о ежедневном падеже 30−50 голов скота. Майкопчане огорошили генерала тем, сообщив ему, что на самом деле падеж составил едва ли всего 50 голов с начала эпидемии.
Генерал Яцкевич предложил осмотреть животных, горожане согласились с этим предложением, но заявили, что не допустят делать это городским ветеринарам, позвав генерала сделать это самому. Тот благоразумно отказался, сославшись на то, что он не специалист.
Нужно отметить, что местных ветеринаров оклеветали, выставив их чуть ли не инициаторами эпидемии. Причиной таких сплетен стал случай в станице Келермесской, где тамошний малограмотный ветеринар решил «очистить» станицу тем, что... вылил в водопой карболовую кислоту, от чего пострадали и скот, и пастухи. Другие уверяли, что ветеринары режут здоровый скот, третьи увидели в происходящем вину «немцев» и «поляков».
Пока генерал−майор Яцкевич общался с народом, за городом вновь построили базы для скота, но и их майкопчане разорили и сожгли.
На следующий день после обедни в Успенском соборе некоторые горожане собрались у городской управы, чтобы узнать, как же генерал Яцкевич решит «чумной вопрос». В это же время у гостиницы Карапетова собралась молодежь для найма на табачные плантации.
Остановившийся в гостинице генерал Яцкевич, проснувшись, вышел на балкон и подумал, что у управы начинаются стихийные волнения, и вызвал 4−й Кубанский пластунский батальон, который стал идти стройным маршем к гостинице и управе через Новобазарную площадь с музыкой.
Горожане, удивленные такому повороту, хлынули навстречу казакам. Среди таких майкопчан, подумавших, что казаки провожают генерала, было немало женщин с детьми. И только немногие поняли, что пластунские музыканты играли сигнал «наступление». Едва музыка смолкла, как генерал Яцкевич скомандовал с крыльца гостиницы: «Разгоните эту сволочь!». Так началась трагедия...
ПОД ПАЛЯЩИМ СОЛНЦЕМ
Казаки прикладами и шашками стали разгонять горожан. Тут же загудели колокола Успенского собора, а вскоре Александро−Невской и Воскресенской церквей. Напуганные нападением казаков, майкопчане начали отбиваться от них камнями и палками. Тогда казаки начали стрельбу в безоружных горожан. После трех залповых выстрелов народ бросился врассыпную, на землю падали убитые и раненые, многие побежали в Успенский собор, слезно умоляя священника Евгения Левицкого выйти на площадь крестным ходом, чтобы прекратить убийства.
Мужественный священник с причтом пришел к управе, отслужил молебен и попросил горожан разойтись, что они и сделали, побоявшись забрать убитых и раненых, оставшихся на площади под палящим солнцем. К ним не подпускали горожан казаки пластунского батальона. К вечеру раненых все же развезли по домам и в больницу. Только убитых было 19 человек, тяжело раненных — 14, а всего ранения получили более 70 жителей города.
Убитых с площади увозили под плач большого количества горожан. Как выяснилось позже, многие погибшие вообще не были в курсе происходившего и погибли от шальных пуль. Среди них - решивший послушать музыку чиновник почтового ведомства; приказчик, бежавший закрывать лавку; простые прохожие. И это при том, что казаки старались стрелять не прицельно и не в упор.В тот же день полиция начала аресты тех, кто, по ее мнению, был «зачинщиком» волнений на Новобазарной площади.
ТРЕТИЙ АКТ ТРАГЕДИИ
Городской голова Зинковецкий, испугавшись случившегося, на следующий день «заболел», а потому погребением погибших пришлось распоряжаться смотрителю городской больницы купцу Василию Павловичу Чекалину. При подготовке похорон кто−то из горожан предложил сфотографировать погибших и отослать фотографию императору. Смотритель Чекалин отправился к заместителю городского прокурора Жданову за разрешением. Однако тот запретил проводить фотографирование, опасаясь новых волнений.
16 (28) июля в город вернулся настоятель Успенского собора протоиерей Евгений Соколов, которого горожане попросили возглавить погребение погибших в соборе. Для этого тоже пришлось брать разрешение у полиции. В 16 часов траурная процессия из собора направилась по улице Соборной, а затем по Госпитальной к кладбищу, так как Шоссейная (Полковая, теперь Гагарина) была перекрыта войсками. Однако пристав 1−й полицейской части Степан Садовский вернул процессию на Шоссейную.
В это время верховые казаки бросились наперерез процессии. Народ, испугавшись, бросая гробы, пустился бежать в панике. Многие в давке покалечились. С трудом протоиерею Соколову удалось восстановить порядок и успокоить людей. Однако военные сопроводили похоронную процессию до самого кладбища, пока погибшие не были погребены.
Вечером в городе стало известно, что полиция арестовала купца Василия Чекалина и церковного старосту купца Ерина (у которого на площади погиб брат). Кроме того, в последующие дни генерал Яцкевич вызвал в город новые военные части для "экзекуции". Всего полиция по «чумному делу» арестовала сначала около 50 человек, а потом еще 150. Все они отсидели в тюрьме до двух и более месяцев. Город затих, опустели улицы и присутственные места. На улицах дежурили казачьи разъезды.— Над жителями производится следствие, а вопроса о том, прав ли генерал Яцкевич, осиротивший десятки семейств, никто не возбуждает, — писал «майкопский житель» обер−прокурору империи Победоносцеву.
ЭХО ВОЛНЕНИЙ
Расстрел мирного населения в вызвал среди горожан глубокое возмущение, протесты и волнения в станицах Тульской, Белореченской, Новоджерелиевской, Усть-Лабинской и других. Писатель В.Г. Короленко назвал это событие «настоящей битвой». О событиях в Майкопе писали многие газеты, в частности, «Саратовский дневник». Внимание жандармов привлек и "босяк" Максим Горький, появившийся в Майкопе позже после этих кровавых событий, в сентябре. Его схватили и посадили в недавно построенную тюрьму, где он пробыл с 18 (30) по 21 сентября (3 октября) 1891 г. Жандармский полковник, прибывший из Екатеринодара, осмотрел во время допроса отобранные у Максима Горького книги и тетрадку со стихами, поинтересовался, зачем арестованный оказался в Майкопе. — Хочу знать Россию, — ответил Горький. Полковник поморщился и сказал: — Это не Россия, а свинство. Максима Горького, тем не менее, выпустили, но предложили незамедлительно покинуть Майкоп.
В газете «Русские ведомости» за 25 апреля (7 мая) 1892 г. появилась следующая корреспонденция: «Вчера закончилось дело о двадцати восьми лицах, обвиняемых в учинении беспорядков в городе Майкопе 15 июля прошлого года. Последствием этих беспорядков были тридцать девять жертв от выстрелов, произведенных войсками в толпу. Допрошено в течение девяти дней до трехсот свидетелей. Екатеринодарский окружной суд отверг обвинение в вооруженном восстании, купца Ерина и двенадцать обвиняемых оправдал, четырех за дерзости приговорил на один год в тюрьму, остальные десять за уличные беспорядки присуждены к двухнедельному аресту».
Добавим, что «чумной бунт» стоил должности городскому голове Дмитрию Зинковецкому, которого вскоре сменил Иван Иович Братухин.
А вот судьба одного из главных виновников бунта - лихого рубаки, кавалера ордена Святого Георгия 4−й степени, героя Кавказской и русско−турецкой войн генерала Яцкевича сложилась весьма благополучно.Напомним, что родился он в 1832 г. в Витебске. Был выходцем из старинного обрусевшего польского рода герба Гоздава, корни которого восходят к XV веку. Обучался в Полоцком кадетском корпусе и Константиновском корпусе.В 1858 г. он был выпущен в артиллерию иррегулярных войск казачьим сотником и с тех пор служил на Кубани. В 1865 г. был назначен командиром 4-й артиллерийской батареи ККВ. В 1879 г. стал командиром конно-артиллерийской бригады Кубанского войска, через 10 лет был произведен в генерал-майоры. В 1890 г. он был назначен старшим помощником Начальника Кубанской области и Наказного атамана Кубанского казачьего войска. В 1895 г. зачислен в войсковое сословие Кубанского казачьего войска по станице Усть-Лабинской, с предоставлением звания почетного старика этой станицы.
Неоднократно В.Яцкевич временно исполнял должность Начальника Кубанской области и Наказного атамана. Был директором Кубанского Областного попечительного о тюрьмах комитета и почетным попечителем Кубанского Александровского реального училища.
В 1898 г. произведен в генерал-лейтенанты, с назначением комендантом Карсской крепости и оставлен по полевой конной артиллерии. В 1905 году исправлял дела временного генерал-губернатора города Тифлиса и Тифлисского уезда и Эриванской губернии. В 1910 г. он вошел в состав Военного Совета и с этого времени жил в столице.
К тому времени Владимир Авксентьевич был награжден всеми степенями российских орденов Святой Анны, Святого Владимира и Святого Станислава, орденом Белого Орла, орденом Святого Александра Невского, а также Бухарским орденом Восходящей золотой I степени звезды.
В 1915 году он был пожалован бриллиантовыми знаками ордена Александра Невского. Вышел в отставку в 1916 году и поселился на родине, в Витебске. Через год оказался в Екатеринодаре, где и умер в возрасте 79 лет в феврале 1919 г. Его могила сохранилась до сих пор на Всесвятском кладбище столицы Кубани, а вот на Воскресенском кладбище Майкопа есть сохранившиеся захоронения жертв генеральского чванства, и его преступной ошибки...
Приложение: РГИА. Фонд К.П.Победоносцева. Дело 249. Опись 1. "Записка "майкопского жителя" о сопротивлении, оказанном населением Майкопа ветеринарному осмотру скота в связи с чумной эпидемией, о расстреле безоружного населения, арестах и вводе экзекуционного полка по распоряжению генерала Яцкевича".
Странствовал молодой нижегородский усач по Руси−матушке неспроста. Как он позже скажет майкопским жандармам: «Хочу знать Россию!». А из этих знаний потом складывались его рассказы и повести.
Алексей Максимович добрался и до провинциального Майкопа, где успел провести некоторое время в городской тюрьме, здание которой и сегодня стоит на углу теперешних улиц МОПРа и Бутарева.
Интерес писателя к Майкопу был не случайным. Именно здесь, в середине июля 1891 года, в центре Майкопского отдела произошли народные волнения, известные в региональной истории как «чумной бунт».
В советские времена этим волнениям придавали большое значение, бунт часто назывался «выступлением рабочих и горожан против царской власти». Однако, как это бывает в истории, события в Майкопе были несколько другими. Так что же произошло жарким июлем 1891 года в тихом до того городке?
«ЧУМУ НЕ ПРИЗНАЁМ!»
Дело в том, что летом 1891 года в Майкопе и окрестностях появился очаг чумы крупного рогатого скота. Власти Майкопского отдела и города в лице атамана Константина Николаевича Гунниуса и городского головы Дмитрия Ивановича Зинковецкого стали предпринимать карантинные меры в Майкопе. Однако сделали это неумело: за городом были выстроены специальные базы, куда было приказано согнать весь скот, и здоровый, и больной, а затем его уничтожить. Возмущенные жители снесли ограды, разнесли и сожгли базы, выпустили скот, а ветеринара избили и выгнали.
Дальнейшие события теперь можно восстановить по одному архивному документу, который хранится среди бумаг обер−прокурора Российской империи Константина Победоносцева в фондах Президентской библиотеки имени Б.Ельцина. Документ этот является письмом безымянного «майкопского жителя» с описанием событий «чумного бунта» в Майкопе.
Согласно письму, 14 (26) июля 1891 года прибывший в Майкоп по просьбе властей старший помощник Начальника Кубанской области и Наказного атамана Кубанского казачьего войска генерал−майор Владимир Авксентьевич Яцкевич (на снимке) решил провести сход жителей города о «чумном деле». Майкопчане сразу высказались о том, что «чумы не признают». В ответ генерал−майор удивил их сообщением о том, что городские власти дали телеграмму в Екатеринодар с информацией о ежедневном падеже 30−50 голов скота. Майкопчане огорошили генерала тем, сообщив ему, что на самом деле падеж составил едва ли всего 50 голов с начала эпидемии.
Генерал Яцкевич предложил осмотреть животных, горожане согласились с этим предложением, но заявили, что не допустят делать это городским ветеринарам, позвав генерала сделать это самому. Тот благоразумно отказался, сославшись на то, что он не специалист.
Нужно отметить, что местных ветеринаров оклеветали, выставив их чуть ли не инициаторами эпидемии. Причиной таких сплетен стал случай в станице Келермесской, где тамошний малограмотный ветеринар решил «очистить» станицу тем, что... вылил в водопой карболовую кислоту, от чего пострадали и скот, и пастухи. Другие уверяли, что ветеринары режут здоровый скот, третьи увидели в происходящем вину «немцев» и «поляков».
Пока генерал−майор Яцкевич общался с народом, за городом вновь построили базы для скота, но и их майкопчане разорили и сожгли.
На следующий день после обедни в Успенском соборе некоторые горожане собрались у городской управы, чтобы узнать, как же генерал Яцкевич решит «чумной вопрос». В это же время у гостиницы Карапетова собралась молодежь для найма на табачные плантации.
Остановившийся в гостинице генерал Яцкевич, проснувшись, вышел на балкон и подумал, что у управы начинаются стихийные волнения, и вызвал 4−й Кубанский пластунский батальон, который стал идти стройным маршем к гостинице и управе через Новобазарную площадь с музыкой.
Горожане, удивленные такому повороту, хлынули навстречу казакам. Среди таких майкопчан, подумавших, что казаки провожают генерала, было немало женщин с детьми. И только немногие поняли, что пластунские музыканты играли сигнал «наступление». Едва музыка смолкла, как генерал Яцкевич скомандовал с крыльца гостиницы: «Разгоните эту сволочь!». Так началась трагедия...
ПОД ПАЛЯЩИМ СОЛНЦЕМ
Казаки прикладами и шашками стали разгонять горожан. Тут же загудели колокола Успенского собора, а вскоре Александро−Невской и Воскресенской церквей. Напуганные нападением казаков, майкопчане начали отбиваться от них камнями и палками. Тогда казаки начали стрельбу в безоружных горожан. После трех залповых выстрелов народ бросился врассыпную, на землю падали убитые и раненые, многие побежали в Успенский собор, слезно умоляя священника Евгения Левицкого выйти на площадь крестным ходом, чтобы прекратить убийства.
Мужественный священник с причтом пришел к управе, отслужил молебен и попросил горожан разойтись, что они и сделали, побоявшись забрать убитых и раненых, оставшихся на площади под палящим солнцем. К ним не подпускали горожан казаки пластунского батальона. К вечеру раненых все же развезли по домам и в больницу. Только убитых было 19 человек, тяжело раненных — 14, а всего ранения получили более 70 жителей города.
Убитых с площади увозили под плач большого количества горожан. Как выяснилось позже, многие погибшие вообще не были в курсе происходившего и погибли от шальных пуль. Среди них - решивший послушать музыку чиновник почтового ведомства; приказчик, бежавший закрывать лавку; простые прохожие. И это при том, что казаки старались стрелять не прицельно и не в упор.В тот же день полиция начала аресты тех, кто, по ее мнению, был «зачинщиком» волнений на Новобазарной площади.
ТРЕТИЙ АКТ ТРАГЕДИИ
Городской голова Зинковецкий, испугавшись случившегося, на следующий день «заболел», а потому погребением погибших пришлось распоряжаться смотрителю городской больницы купцу Василию Павловичу Чекалину. При подготовке похорон кто−то из горожан предложил сфотографировать погибших и отослать фотографию императору. Смотритель Чекалин отправился к заместителю городского прокурора Жданову за разрешением. Однако тот запретил проводить фотографирование, опасаясь новых волнений.
16 (28) июля в город вернулся настоятель Успенского собора протоиерей Евгений Соколов, которого горожане попросили возглавить погребение погибших в соборе. Для этого тоже пришлось брать разрешение у полиции. В 16 часов траурная процессия из собора направилась по улице Соборной, а затем по Госпитальной к кладбищу, так как Шоссейная (Полковая, теперь Гагарина) была перекрыта войсками. Однако пристав 1−й полицейской части Степан Садовский вернул процессию на Шоссейную.
В это время верховые казаки бросились наперерез процессии. Народ, испугавшись, бросая гробы, пустился бежать в панике. Многие в давке покалечились. С трудом протоиерею Соколову удалось восстановить порядок и успокоить людей. Однако военные сопроводили похоронную процессию до самого кладбища, пока погибшие не были погребены.
Вечером в городе стало известно, что полиция арестовала купца Василия Чекалина и церковного старосту купца Ерина (у которого на площади погиб брат). Кроме того, в последующие дни генерал Яцкевич вызвал в город новые военные части для "экзекуции". Всего полиция по «чумному делу» арестовала сначала около 50 человек, а потом еще 150. Все они отсидели в тюрьме до двух и более месяцев. Город затих, опустели улицы и присутственные места. На улицах дежурили казачьи разъезды.— Над жителями производится следствие, а вопроса о том, прав ли генерал Яцкевич, осиротивший десятки семейств, никто не возбуждает, — писал «майкопский житель» обер−прокурору империи Победоносцеву.
ЭХО ВОЛНЕНИЙ
Расстрел мирного населения в вызвал среди горожан глубокое возмущение, протесты и волнения в станицах Тульской, Белореченской, Новоджерелиевской, Усть-Лабинской и других. Писатель В.Г. Короленко назвал это событие «настоящей битвой». О событиях в Майкопе писали многие газеты, в частности, «Саратовский дневник». Внимание жандармов привлек и "босяк" Максим Горький, появившийся в Майкопе позже после этих кровавых событий, в сентябре. Его схватили и посадили в недавно построенную тюрьму, где он пробыл с 18 (30) по 21 сентября (3 октября) 1891 г. Жандармский полковник, прибывший из Екатеринодара, осмотрел во время допроса отобранные у Максима Горького книги и тетрадку со стихами, поинтересовался, зачем арестованный оказался в Майкопе. — Хочу знать Россию, — ответил Горький. Полковник поморщился и сказал: — Это не Россия, а свинство. Максима Горького, тем не менее, выпустили, но предложили незамедлительно покинуть Майкоп.
В газете «Русские ведомости» за 25 апреля (7 мая) 1892 г. появилась следующая корреспонденция: «Вчера закончилось дело о двадцати восьми лицах, обвиняемых в учинении беспорядков в городе Майкопе 15 июля прошлого года. Последствием этих беспорядков были тридцать девять жертв от выстрелов, произведенных войсками в толпу. Допрошено в течение девяти дней до трехсот свидетелей. Екатеринодарский окружной суд отверг обвинение в вооруженном восстании, купца Ерина и двенадцать обвиняемых оправдал, четырех за дерзости приговорил на один год в тюрьму, остальные десять за уличные беспорядки присуждены к двухнедельному аресту».
Добавим, что «чумной бунт» стоил должности городскому голове Дмитрию Зинковецкому, которого вскоре сменил Иван Иович Братухин.
А вот судьба одного из главных виновников бунта - лихого рубаки, кавалера ордена Святого Георгия 4−й степени, героя Кавказской и русско−турецкой войн генерала Яцкевича сложилась весьма благополучно.Напомним, что родился он в 1832 г. в Витебске. Был выходцем из старинного обрусевшего польского рода герба Гоздава, корни которого восходят к XV веку. Обучался в Полоцком кадетском корпусе и Константиновском корпусе.В 1858 г. он был выпущен в артиллерию иррегулярных войск казачьим сотником и с тех пор служил на Кубани. В 1865 г. был назначен командиром 4-й артиллерийской батареи ККВ. В 1879 г. стал командиром конно-артиллерийской бригады Кубанского войска, через 10 лет был произведен в генерал-майоры. В 1890 г. он был назначен старшим помощником Начальника Кубанской области и Наказного атамана Кубанского казачьего войска. В 1895 г. зачислен в войсковое сословие Кубанского казачьего войска по станице Усть-Лабинской, с предоставлением звания почетного старика этой станицы.
Неоднократно В.Яцкевич временно исполнял должность Начальника Кубанской области и Наказного атамана. Был директором Кубанского Областного попечительного о тюрьмах комитета и почетным попечителем Кубанского Александровского реального училища.
В 1898 г. произведен в генерал-лейтенанты, с назначением комендантом Карсской крепости и оставлен по полевой конной артиллерии. В 1905 году исправлял дела временного генерал-губернатора города Тифлиса и Тифлисского уезда и Эриванской губернии. В 1910 г. он вошел в состав Военного Совета и с этого времени жил в столице.
К тому времени Владимир Авксентьевич был награжден всеми степенями российских орденов Святой Анны, Святого Владимира и Святого Станислава, орденом Белого Орла, орденом Святого Александра Невского, а также Бухарским орденом Восходящей золотой I степени звезды.
В 1915 году он был пожалован бриллиантовыми знаками ордена Александра Невского. Вышел в отставку в 1916 году и поселился на родине, в Витебске. Через год оказался в Екатеринодаре, где и умер в возрасте 79 лет в феврале 1919 г. Его могила сохранилась до сих пор на Всесвятском кладбище столицы Кубани, а вот на Воскресенском кладбище Майкопа есть сохранившиеся захоронения жертв генеральского чванства, и его преступной ошибки...
Приложение: РГИА. Фонд К.П.Победоносцева. Дело 249. Опись 1. "Записка "майкопского жителя" о сопротивлении, оказанном населением Майкопа ветеринарному осмотру скота в связи с чумной эпидемией, о расстреле безоружного населения, арестах и вводе экзекуционного полка по распоряжению генерала Яцкевича".
