История Белореченска
Активный участник
- Сообщения
- 27
- Реакции
- 14
История Белореченска не предоставил(а) никакой дополнительной информации.
станица Белореченская: хроника событий и происшествий.
ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ
30-го марта 1912 года на страницах «Майкопской газеты» было опубликовано письмо присяжного поверенного Петра Капитоновича НЕЧАЕВА, в котором он подробным образом рассказал об одной из многочисленных выходок атамана ст. Белореченской Ивана Тимофеевича ТРУБЧАНИНОВА.
Несколько дней спустя коллегия майкопских адвокатов подготовило и направило на имя отдельского атамана, прокурору Майкопского участка и в некоторые столичные газеты информацию с требованием «привлечения атамана ТРУБЧАНИНОВА к ответственности».
Проведенное расследование выявило целый ряд нарушений деятельности Ивана ТРУБЧАНИНОВА на посту станичного атамана, в результате чего он был сначала отстранен от занимаемой должности, а 16-го июля официально уволен, успев поатаманствовать менее полугода.
Письмо Петра НЕЧАЕВА в редакцию выглядело следующим образом:
«28-го марта сего года я прибыл в ст. Белореченскую для производства описи товаров в магазине Кирилла ОРДЕНКО в обеспечение иска майкопского торговца Д. БИДЕРМАНА.
Заняв номер в гостинице ОНИКОВА, я зашел в магазин ОРДЕНКО. Сам ОРДЕНКО в магазине в то время не был, а жена его сообщила мне, что муж ее в Апшеронской, откуда возвратится на следующий день 29-го. Товаров в магазине было немного, да и те почти все были уже раньше описаны в обеспечение иска И. КНОБЛЕРА, для новой же описи свободных от ареста товаров было слишком мало. Жена ОРДЕНКО стала убеждать меня дождаться следующего дня, уверяя, что муж ее, безусловно, сам рассчитается по приезду, так как он поехал в Апшеронку за выручкой от тамошней торговли.
Уступая просьбам жены ОРДЕНКО, я решил дождаться самого ОРДЕНКО. Около двух часов дня, то есть к тому моменту, когда пассажиры с поезда приезжают в Белореченскую, я вновь направился в магазин ОРДЕНКО, где уже застал только что приехавшего Кирилла ОРДЕНКО; в магазине же в это время уже оказался очень большой, наполненный товарами, ящик, перетянутый веревками; ящика этого раньше в магазине не было и он, без сомнения, был привезен в тот раз самим ОРДЕНКО с поезда.
ОРДЕНКО категорически заявил, что денег у него нет и платить он не в состоянии, ввиду чего я сказал ему, что вынужден буду приступить к описи товаров, и направился в гостиницу с тем, чтобы захватить оставленный мною в номере портфель с исполнительными листами, а затем обратиться к станичному атаману с просьбой о производстве описи.
Войдя в гостиницу и направившись к себе в номер, я должен был проходить через общий зал-столовую, из какового был вход в мой номер; в общем зале… сидели два каких-то неизвестных мне казака, а около них стоял атаман станицы Белореченской Иван ТРУБЧАНИНОВ.
Так как в то время была половина третьего часа дня и, следовательно, надеяться на то, что атаман станицы вернется в правление, я не мог, то и решил обратиться к нему с просьбой там же, так как рисковал не найти его в тот день и, таким образом, не успеть наложить арест на тот ящик с товарами, что ОРДЕНКО привез с собой.
Бывая часто по делам в ст. Белореченской, я, конечно, хорошо знал личность станичного атамана ТРУБЧАНИНОВА с нравственной стороны, так как почти в каждую поездку приходилось только и слышать о новых возмутительно-грубых выходках и поступках названного атамана, о постоянно проводимых им арестах разных, даже неподведомственных ему лиц, без всяких к тому со стороны последних поводов и крайне грубом его обращении с населением и просителями, а потому вполне понятно, что, не желая на себе лично испытать грубость атаманского обхождения, я, подойдя к атаману, счел нужным представиться ему и, отрекомендовавшись присяжным поверенным, обратился к нему с просьбой, не найдет ли он возможным командировать со мной кого-либо из своих помощников для производства описи по исполнительным листам Суда товаров в одном из магазинов.
На вопрос атамана: «Кого хотите описывать?», я назвал ОРДЕНКО; тогда атаман ТРУБЧАНИНОВ ответил мне, что ОРДЕНКО уплатит мне добровольно, а когда я объяснил, что добровольно платить он не желает и только что наотрез отказался от каких-либо платежей, атаман ТРУБЧАНИНОВ сказал: «Ну, приходите завтра в 8 часов утра».
Я повторил просьбу поручить производство описи сегодня же, так как те товары, которые я имею указать, будут, безусловно, сегодня же скрыты, если только опись не будет произведена немедленно (как это и оказалось впоследствии), в ответ на что атаман ТРУБЧАНИНОВ заявил мне, что он не желает оставлять свою компанию; я указал, что вопрос о своевременности ареста товаров в данном случае слишком серьезен и что при промедлении мой доверитель лишится возможности получить что-либо по листам, атаман ТРУБЧАНИНОВ ответил, что «не намерен исполнять моих причуд и выдумок», а когда я в вежливой форме заметил ему, что это не мои причуды и выдумки, а предписание исполнительных листов, выданных судом по указу Его Императорского Величества, ТРУБЧАНИНОВ уже крикнул на меня: «Ну, ты замолчи!»; я переспросил его: «К кому вы это обращаетесь?», и получил в ответ: «К тебе», сказал ему: «Ко мне, как присяжному поверенному, вы не имеете права так обращаться», после чего атаман ТРУБЧАНИНОВ закричал: «Замолчи, мерзавец; взять его, негодяя».
Возмущенный таким поведением атамана и столь грубым брошенным им мне оскорблением, я, в свою очередь, уже после того назвал ТРУБЧАНИНОВА нахалом и направился было к двери своего номера, но атаман ТРУБЧАНИНОВ спиной стал к двери моего номера и не допустил меня туда, несмотря на мой протест, продолжая кричать: «Возьмите этого мерзавца и отведите его в карцер».
Бывший в компании с ТРУБЧАНИНОВЫМ один из его помощников КАБАТОВ, а также и находившийся в одном из номеров брат ТРУБЧАНИНОВА, выскочивший из номера, несмотря на все протесты с моей стороны, силой взяли меня из гостиницы, порвали на мне платье и пальто и отправили в станичное правление, где согласно распоряжения атамана, засадили меня в каталажную камеру под замок, в какой я просидел от 3,5 часов дня до 1 часу ночи, пока не был выпущен приехавшим из Майкопа (экстренно командированным по распоряжению атамана отдела) участковым начальником 4-го участка.
По доставлении меня в станичное правление у меня силой отобрали бывшие при мне ключи от номера и портфеля, вещи и деньги, не выдав мне, несмотря на мои требования, расписки в приеме их.
Настоящее письмо я помещаю в целях правильного ознакомления местного населения с обстоятельствами инцидента и предотвращения возможного искажения молвой описанного случая, так равно, главным образом, в видах наиболее широкого распространения через печать сведений о постоянных безобразиях, грубом произволе и превышении власти, происходивших до самого последнего времени в станице Белореченской» («Майкопская газета» от 10-го апреля 1912 года, № 79, стр. 2, 3).
ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ
30-го марта 1912 года на страницах «Майкопской газеты» было опубликовано письмо присяжного поверенного Петра Капитоновича НЕЧАЕВА, в котором он подробным образом рассказал об одной из многочисленных выходок атамана ст. Белореченской Ивана Тимофеевича ТРУБЧАНИНОВА.
Несколько дней спустя коллегия майкопских адвокатов подготовило и направило на имя отдельского атамана, прокурору Майкопского участка и в некоторые столичные газеты информацию с требованием «привлечения атамана ТРУБЧАНИНОВА к ответственности».
Проведенное расследование выявило целый ряд нарушений деятельности Ивана ТРУБЧАНИНОВА на посту станичного атамана, в результате чего он был сначала отстранен от занимаемой должности, а 16-го июля официально уволен, успев поатаманствовать менее полугода.
Письмо Петра НЕЧАЕВА в редакцию выглядело следующим образом:
«28-го марта сего года я прибыл в ст. Белореченскую для производства описи товаров в магазине Кирилла ОРДЕНКО в обеспечение иска майкопского торговца Д. БИДЕРМАНА.
Заняв номер в гостинице ОНИКОВА, я зашел в магазин ОРДЕНКО. Сам ОРДЕНКО в магазине в то время не был, а жена его сообщила мне, что муж ее в Апшеронской, откуда возвратится на следующий день 29-го. Товаров в магазине было немного, да и те почти все были уже раньше описаны в обеспечение иска И. КНОБЛЕРА, для новой же описи свободных от ареста товаров было слишком мало. Жена ОРДЕНКО стала убеждать меня дождаться следующего дня, уверяя, что муж ее, безусловно, сам рассчитается по приезду, так как он поехал в Апшеронку за выручкой от тамошней торговли.
Уступая просьбам жены ОРДЕНКО, я решил дождаться самого ОРДЕНКО. Около двух часов дня, то есть к тому моменту, когда пассажиры с поезда приезжают в Белореченскую, я вновь направился в магазин ОРДЕНКО, где уже застал только что приехавшего Кирилла ОРДЕНКО; в магазине же в это время уже оказался очень большой, наполненный товарами, ящик, перетянутый веревками; ящика этого раньше в магазине не было и он, без сомнения, был привезен в тот раз самим ОРДЕНКО с поезда.
ОРДЕНКО категорически заявил, что денег у него нет и платить он не в состоянии, ввиду чего я сказал ему, что вынужден буду приступить к описи товаров, и направился в гостиницу с тем, чтобы захватить оставленный мною в номере портфель с исполнительными листами, а затем обратиться к станичному атаману с просьбой о производстве описи.
Войдя в гостиницу и направившись к себе в номер, я должен был проходить через общий зал-столовую, из какового был вход в мой номер; в общем зале… сидели два каких-то неизвестных мне казака, а около них стоял атаман станицы Белореченской Иван ТРУБЧАНИНОВ.
Так как в то время была половина третьего часа дня и, следовательно, надеяться на то, что атаман станицы вернется в правление, я не мог, то и решил обратиться к нему с просьбой там же, так как рисковал не найти его в тот день и, таким образом, не успеть наложить арест на тот ящик с товарами, что ОРДЕНКО привез с собой.
Бывая часто по делам в ст. Белореченской, я, конечно, хорошо знал личность станичного атамана ТРУБЧАНИНОВА с нравственной стороны, так как почти в каждую поездку приходилось только и слышать о новых возмутительно-грубых выходках и поступках названного атамана, о постоянно проводимых им арестах разных, даже неподведомственных ему лиц, без всяких к тому со стороны последних поводов и крайне грубом его обращении с населением и просителями, а потому вполне понятно, что, не желая на себе лично испытать грубость атаманского обхождения, я, подойдя к атаману, счел нужным представиться ему и, отрекомендовавшись присяжным поверенным, обратился к нему с просьбой, не найдет ли он возможным командировать со мной кого-либо из своих помощников для производства описи по исполнительным листам Суда товаров в одном из магазинов.
На вопрос атамана: «Кого хотите описывать?», я назвал ОРДЕНКО; тогда атаман ТРУБЧАНИНОВ ответил мне, что ОРДЕНКО уплатит мне добровольно, а когда я объяснил, что добровольно платить он не желает и только что наотрез отказался от каких-либо платежей, атаман ТРУБЧАНИНОВ сказал: «Ну, приходите завтра в 8 часов утра».
Я повторил просьбу поручить производство описи сегодня же, так как те товары, которые я имею указать, будут, безусловно, сегодня же скрыты, если только опись не будет произведена немедленно (как это и оказалось впоследствии), в ответ на что атаман ТРУБЧАНИНОВ заявил мне, что он не желает оставлять свою компанию; я указал, что вопрос о своевременности ареста товаров в данном случае слишком серьезен и что при промедлении мой доверитель лишится возможности получить что-либо по листам, атаман ТРУБЧАНИНОВ ответил, что «не намерен исполнять моих причуд и выдумок», а когда я в вежливой форме заметил ему, что это не мои причуды и выдумки, а предписание исполнительных листов, выданных судом по указу Его Императорского Величества, ТРУБЧАНИНОВ уже крикнул на меня: «Ну, ты замолчи!»; я переспросил его: «К кому вы это обращаетесь?», и получил в ответ: «К тебе», сказал ему: «Ко мне, как присяжному поверенному, вы не имеете права так обращаться», после чего атаман ТРУБЧАНИНОВ закричал: «Замолчи, мерзавец; взять его, негодяя».
Возмущенный таким поведением атамана и столь грубым брошенным им мне оскорблением, я, в свою очередь, уже после того назвал ТРУБЧАНИНОВА нахалом и направился было к двери своего номера, но атаман ТРУБЧАНИНОВ спиной стал к двери моего номера и не допустил меня туда, несмотря на мой протест, продолжая кричать: «Возьмите этого мерзавца и отведите его в карцер».
Бывший в компании с ТРУБЧАНИНОВЫМ один из его помощников КАБАТОВ, а также и находившийся в одном из номеров брат ТРУБЧАНИНОВА, выскочивший из номера, несмотря на все протесты с моей стороны, силой взяли меня из гостиницы, порвали на мне платье и пальто и отправили в станичное правление, где согласно распоряжения атамана, засадили меня в каталажную камеру под замок, в какой я просидел от 3,5 часов дня до 1 часу ночи, пока не был выпущен приехавшим из Майкопа (экстренно командированным по распоряжению атамана отдела) участковым начальником 4-го участка.
По доставлении меня в станичное правление у меня силой отобрали бывшие при мне ключи от номера и портфеля, вещи и деньги, не выдав мне, несмотря на мои требования, расписки в приеме их.
Настоящее письмо я помещаю в целях правильного ознакомления местного населения с обстоятельствами инцидента и предотвращения возможного искажения молвой описанного случая, так равно, главным образом, в видах наиболее широкого распространения через печать сведений о постоянных безобразиях, грубом произволе и превышении власти, происходивших до самого последнего времени в станице Белореченской» («Майкопская газета» от 10-го апреля 1912 года, № 79, стр. 2, 3).
You must be registered for see links
